Пою неназванными соловьями, опоздавшими, может быть, на всю жизнь
Конечно, я ошибаюсь. Десятки раз пересматриваю эту сцену, ту самую: юный Михалков в кедах неспешно напевает, идет к экскалатору, тут песня прерывается: “Молодой человек, ты че кричишь?” Именно “че”. И так поджимает губы, локоны застенчиво свисают. “Я пою”. Ошибаюсь, конечно. Никакого “че”, и у Носова в рассказах все время “ты чего ревела?” Знаки важны, конечно, “чего” — форма московского говора, который, возможно, и выродился уже. И тем не менее. Это ведь вопрос из нашего времени. Ты […]