Кар­ти­на: Эгон Шиле “Порт­рет женщины”

Видел одна­жды, как Игорь Малы­шев, фина­лист почти всех нынеш­них лит­пре­мий, пере­ма­хи­ва­ет через забор, лихо при­зем­ля­ет­ся и так­же лихо пишет новый пост в свой Фейс­бук. Я думал, что и свой роман он напи­сал при­мер­но так, лихо, как саб­ля его героя, раз-раз, но нет, Игорь писал этот роман целый год. При­ят­но думать, что я напро­ро­чил ему успех, пото­му что одна­жды я ска­зал ему, что год рабо­ты — год успе­ха, он, кажет­ся, не пове­рил, но все слу­чи­лось по-моему.

Про­сти­те мне мою само­на­де­ян­ность. Так гово­рил я Евту­шен­ко. Он при­е­хал тогда в Моск­ву и немно­го лиш­не­го выпил, я сто­ял, под­пи­рая стен­ку, не зная, куда деть руки и голос. Аааа, ты, — крот­ко ска­зал он, но не мне. Точ­но не мне. Я поду­мал, что он моло­дит­ся, лите­ра­ту­ра иска­жа­ет, ее надо вовре­мя бро­сить. Но, навер­ное, нельзя.

Ее надо, щерясь, хва­тать и мять, мять, мять. Щерясь у, про­сти­те, пису­а­ра рядом со мной сто­ял Захар. Мы были заня­ты одним делом, мы отли­ва­ли. Он и с лите­ра­ту­рой так­же, думал я, повто­ряя сло­ва Анны Анатольевны.

Какое неува­же­ние, — повто­ря­ла как все­гда оча­ро­ва­тель­ная спут­ни­ца Васи­лия Аксе­но­ва, — муж­чи­на, — это она мне, — выкинь­те ее, выкинь­те. Паль­цы у нее были длин­ные, я поду­мал, что вот она — лите­ра­ту­ра, а дру­гой быть и не может.

Мне было 20 лет, нор­маль­ный, в общем, воз­раст. Я взял дере­вян­ную ста­ту­эт­ку из ее рук, поста­вил ее в угол и накрыл газе­той. Мне лест­но думать, что я смог при­ду­мать такой ее образ: ста­ту­эт­ка, накры­тая газе­той. Наша лите­ра­ту­ра сего­дня. Мож­но и нуж­но по-дру­го­му, но, навер­ное, нельзя.

–Вик­тор Пучков