Вла­ди­мир Мака­нин дал мне доро­гу в лите­ра­ту­ру. Есть вели­кое сча­стье знать писа­те­ля, но не знать его книг. В 2006‑м году был послед­ний мощ­ный при­зыв пре­мии Дебют, он был пред­се­да­те­лем жюри, гово­рил мало, а наше обще­ние вооб­ще изме­ря­лось столк­но­ве­ни­я­ми в тем­ных кори­до­рах пан­си­о­на­та “Лип­ки”, но так уж и вышло: моя лите­ра­ту­ра и есть столк­но­ве­ния, да и Соло­ма, в общем, исто­рия столк­но­ве­ний, медиа пере­се­чен­ных тра­ек­то­рий. В декаб­ре того же года мы сто­я­ли в лите­ра­тур­ном музее — я меж­ду ним и Евту­шен­ко — спо­ри­ли боль­ше гла­за­ми, чем фра­за­ми, Семе­ныч стук­нул меня в пле­чо, посмот­рел сво­им беше­ным гла­зом и ска­зал: “Идти тебе надо, идти!” Выпи­ли. И я пошел. Он гово­рил о боль­шой пове­сти, моей пове­сти, я ему рас­ска­зы­вал. Пове­сти не слу­чи­лось, потом столк­ну­лись через два года на юби­лее Ваг­ри­уса, и сно­ва засве­ти­лась повесть, а роди­лась моя пер­вая боль­шая любовь. Поз­же Виш­не­вец­кая рас­ска­за­ла мне, что Мака­нин живет совсем непо­да­ле­ку от меня, я все думал заехать да так и не заехал. Ему было 80 лет, я не был его уче­ни­ком, он не был учи­те­лем, но мы же уви­дим­ся еще, куда-то же все рав­но все при­хо­дят. Куда-то же гре­бет всех боль­шая рука.

–В.П., фото: А.Гангнус