фото: vk

Соло­ма. пред­став­ля­ет дебют­ный аль­бом мос­ков­ской (ранее — ижев­ской) груп­пы Volchok “Дерев­ни”. Музы­кан­ты рас­ска­за­ли нам о том, как  он созда­вал­ся, что за ним сто­ит и поче­му в запи­си не исполь­зо­ва­но ни одной гитары.

* * *

Давай­те по поряд­ку. Рас­ска­жи­те, кто вхо­дит в состав груп­пы, как запи­сы­ва­лись тре­ки и где, дол­го ли созда­вал­ся альбом?

VOLCHOK: Аль­бом начал созда­вать­ся, когда в груп­пе было еще толь­ко три чело­ве­ка. Лари­са – фоно/вокал, Рома – тру­ба и Илья – бара­ба­ны. Сна­ча­ла мы ста­ли пере­ра­ба­ты­вать пес­ни ран­не­го «ижев­ско­го» пери­о­да. Через какое-то вре­мя появил­ся син­гл Ея, и мы реши­ли рабо­тать в новом, дере­вен­ском направ­ле­нии. Мы нико­гда не хоте­ли при­вле­кать элек­тро­ги­та­ры и раз­лич­ные совре­мен­ные син­те­за­тор­ные инстру­мен­ты. Так вско­ре появи­лись вио­лон­чель и аккор­де­он. На эта­пе запи­си ста­ло ясно, что из-за отсут­ствия баса мы силь­но про­иг­ры­ва­ем в объ­е­ме. Поэто­му бас уже  допи­сы­вал­ся в домаш­них усло­ви­ях нашим зна­ко­мым зву­ка­чом в Сык­тыв­ка­ре. Весь мате­ри­ал мы отда­ли на све­де­ние на Прав­ду про­дак­шен. Все это затя­ну­лось на 9 меся­цев, как бере­мен­ность у жен­щин, но в ито­ге мы раз­ро­ди­лись неболь­шим и целост­ным, на наш взгляд, альбомом.

А что не так с гита­ра­ми и синтезаторами?

VOLCHOK: Мы изна­чаль­но отка­за­лись от стан­дарт­ных инстру­мен­тов рок-груп­пы, так как хоте­ли добить­ся более камер­но­го зву­ча­ния, кото­рое бы отра­жа­ло общее настро­е­ние альбома.

Насколь­ко вы себя соот­но­си­те с фолк-традицией? 

Илья: На мой взгляд, сей­час к фолк-музы­ке кто себя толь­ко не отно­сит. Поэто­му каж­дая груп­па сей­час сама себе при­ду­мы­ва­ет стиль и направ­ле­ние. В 18‑м веке в Евро­пе воз­ник­ло одно из направ­ле­ний при­ми­ти­виз­ма – «наив­ное искус­ство», кото­рое нашло отклик сре­ди совет­ских худож­ни­ков 2‑й поло­ви­ны 20-го века. В этом смыс­ле нам близ­ки имен­но такие кате­го­рии, и мы ско­рее себя отно­сим к «наив­ной музы­ке». А фолк мы или нет – это уже решать слушателю.

Есть ли какие-то ори­ен­ти­ры сре­ди музыкантов? 

VOLCHOK: Вку­сы у музы­кан­тов совер­шен­но раз­но­об­раз­ные, от клас­си­ки до аль­тер­на­ти­вы, поэто­му каж­дый пре­под­но­сит свои пар­тии в том клю­че, кото­рый счи­та­ет умест­ным. В груп­пе мы ста­ра­ем­ся соблю­дать демо­кра­ти­че­ский режим содер­жа­ния – каж­дый рабо­та­ет над сво­и­ми пар­ти­я­ми само­сто­я­тель­но, все по 10 раз пере­иг­ры­ва­ет­ся и пере­де­лы­ва­ет­ся. Но любой труд воз­на­граж­да­ет­ся. Так у нас появи­лись зве­ня­щие и про­зрач­ные соло тру­бы и ака­де­ми­че­ские сдер­жан­ные стру­ны вио­лон­че­ли. В любом слу­чае, посколь­ку нас в груп­пе 6 чело­век, самым слож­ным оста­ет­ся про­цесс сбора.

Окей, но ведь Dresden Dolls же любите?

Лари­са: Dresden Dolls я люб­лю, и в нача­ле наше­го твор­че­ско­го пути, когда был дуэт бара­ба­нов и кла­виш, конеч­но, они были ори­ен­ти­ром. Но это всё оста­лось в про­шлом, сей­час зву­ча­ние совсем дру­гое и како­го-то опре­де­лен­но­го ори­ен­ти­ра у нас нет.

Вопрос, кото­рый я задаю почти всем. Мне кажет­ся, это самая важ­ная про­бле­ма для музы­ки — нет слу­ша­те­ля. Отку­да берет­ся ваш слу­ша­тель? Кто он? Как его мож­но завоевать? 

VOLCHOK: Мы чест­но не зна­ем, как их искать. Очень мно­го хоро­ших музы­кан­тов сей­час сли­ва­ет­ся и ухо­дит про­сто пото­му, что не нахо­дят откли­ка у зри­те­ля. Сколь­ко отлич­ных музы­кан­тов ухо­дят в сес­си­он­щи­ки, кавер-бэн­ды или оркест­ры. Попасть в жилу – это, навер­ное, уда­ет­ся одной из ста команд, если не реже. И это вопрос не талан­та и мастер­ства, а ско­рее тре­тьей силы.

Конеч­но, основ­ной век­тор раз­ви­тия груп­пы ясен – про­дви­же­ние в соц­се­тях, кли­пы, фоточ­ки, кон­цер­ты и тд. Далее – это зна­ком­ства с нуж­ны­ми людь­ми, выход на радио. Мы отда­ем себе отчет в том, что у нас не самый попу­ляр­ный набор инстру­мен­тов и совсем не мод­ное зву­ча­ние. Мы сде­ла­ли упор на само­быт­ность, ста­ра­лись это сде­лать каче­ствен­но. Наде­ем­ся, что обра­зы, создан­ные нами в этом аль­бо­ме, ока­жут­ся кому-то близ­ки. Заво­е­вать любовь зри­те­ля невоз­мож­но, мож­но лишь поста­рать­ся рас­по­ло­жить к себе людей чест­но­стью и открытостью.

И тем не менее, про груп­пу очень мно­го пишет far from moscow (1, 2, 3) и почти никто из наших изда­ний, бло­гов. У вас есть объ­яс­не­ние этому?

Илья: Не могу ска­зать. Про­ект у нас моло­дой, навер­ное, еще пока не дорос­ли до име­ни­тых бло­ге­ров и издательств.

Лари­са: Да, нам не хва­та­ет этих самых нуж­ных зна­комств. Far From Moscow пишет про мало­из­вест­ные, но само­быт­ные рус­ские груп­пы. Воз­мож­но, рос­сий­ским изда­ни­ям это не совсем интересно.

Зачем так мно­го цитат в опи­са­ни­ях к аль­бо­му (и в текстах песен тоже)? Это спо­соб что-то зашиф­ро­вать? Неуве­рен­ность в резуль­та­те? Или что?

Илья: Цита­та у нас толь­ко одна – Чехо­ва, в опи­са­нии к аль­бо­му. Про­сто в какой-то момент пони­ма­ешь, что бы ты ни гово­рил и ни пытал­ся ска­зать, все уже ска­за­но Чехо­вым. Поэто­му не было смыс­ла осо­бо сопро­тив­лять­ся, мы про­сто сели в этот автобус.

Аль­бом назы­ва­ет­ся “Дерев­ни”. Насколь­ко для вас про­ти­во­по­став­ле­ны циви­ли­за­ция и архаика?

Илья: Арха­и­ка нико­гда не поки­да­ла чело­ве­ка. Она повсю­ду, как бы мы не хоте­ли от нее отго­ро­дить­ся, какие бы мы тор­го­вые цен­тры не стро­и­ли. Поэто­му и Париж для нас – неболь­шая фран­цуз­ская дере­вень­ка, про­сто немно­го пере­на­се­ле­на. Но мы не ста­ра­ем­ся про­ти­во­по­ста­вить одно дру­го­му. Весь наш аль­бом – это обра­зы, наве­ян­ные рус­ской лите­ра­ту­рой и то, что оста­ет­ся после путе­ше­ствий по нашей родине. Путе­ше­ству­ем мы мно­го, поэто­му и хоте­лось рас­ска­зать про многое.

Лари­са: Мы не ста­ра­ем­ся ниче­го про­ти­во­по­ста­вить, для меня этот аль­бом о носталь­гии, о вос­по­ми­на­ни­ях, кото­рые близ­ки каждому.

Это груст­ный аль­бом или весе­лый? Мне очень труд­но опре­де­лить его настро­е­ние. На мажор­ные в целом аккор­ды вы кла­де­те не самые радуж­ные стихи.

VOLCHOK: В рус­ском язы­ке есть сло­во «тос­ка», кото­рое не пере­во­дит­ся ни на один язык мира. Навер­ное, это даже не чув­ство, а состо­я­ние души рус­ско­го чело­ве­ка, состо­я­ние ума. У одно­го поэта есть стро­ки про «свет­лую печаль». Веро­ят­но, это имен­но то настро­е­ние, кото­рое мы хоте­ли пере­дать. С дру­гой сто­ро­ны это состо­я­ние не поки­ну­той радо­сти. Радо­сти про­сто так, как ребе­нок раду­ет­ся каникулам.

Еще важ­ная, мне кажет­ся, вещь. Это удив­ле­ние. Мир сжи­ма­ет­ся в чер­точ­ку, — пое­те вы. Аль­бом выхо­дит таким поис­ком удив­ле­ния и сми­ре­ни­ем по пово­ду того, что его нет, а нет пото­му, что по ули­цам дерев­ни и Париж дого­ра­ет. О чем это альбом?

Илья: Мир все­гда удив­ля­ет и не пере­ста­ет это­го делать. Ина­че не было бы смыс­ла зани­мать­ся твор­че­ством. Тогда бы Герод­от дав­но опи­сал бы все обла­сти и наро­ды и хва­тит на этом. Этот аль­бом, воз­мож­но, про поиск себя в малом: в козе, сак­сау­ле, в кра­пи­ве. Я боюсь уйти в баналь­но­сти, поэто­му, навер­ное, про­сто поре­ко­мен­дую слу­шать аль­бом, и пусть каж­дый нахо­дит свои смыс­лы. Так будет правильней.

 

– бесе­до­вал Вик­тор Пучков