картина: Жан Дюбюффе
Эта книжка свалилась на меня нежданно, и, я думаю, я не стал ее совсем читать, если бы не отзыв Нины и не ее подарок (вкупе вот с этим видео). Я и писать бы не взялся, но тут я стал пленником ностальгического чувства книгообмена, которого я не испытывал лет 10 точно. Многое ведь изменилось, а было так: выставка, центр, от стенда к стенду, разговариваем и мы меняемся, Прилепина на Лиса Улисса, Шишкина на Елизарова и т.д. Есть в этом что-то женское, конечно, но и что-то мужское — достать, высказаться, прочесть, поспорить, нормально все было, “Амфора”, например, вообще знакомила меня с Лимоновым. 20 лет, пик контактности, как говорят, первый ненаписанный роман.
Книга, о которой я говорю, называется Принц инкогнито, автор Антон Понизовский, тот самый журналист/редактор с ТВ, дебютировавший некогда с (совершенно точно) плохим вербатим-романом Обращение вслух, если помните, он о русской душе, то есть понятно, да. Тогда это оказалось, в общем, в струе, поэтому автор появился в списках большой премии, но, конечно, очевидно было, что все это уже старо. Ситуация с Принцем ровно та же: здесь постмодернистский роман о сумасшедших. Думаю, что на этом месте мой чуткий читатель должен улыбнуться, потому что нет в наши дни ничего смешнее попытки написать постмодернистский роман о чудиках, я же говорю, все изменилось: литература стала журналистикой, в ходу сторителлинг и упрощение стиля, сложность, если ее не уметь делать, становится скучной, ведь что такое постмодернизм в литературе в 2018‑м году — это рассечение сюжета, совершенно искусственная штука, тут либо редимейд (Пелевин), либо метамодерн, а все остальное находится в влоге.
Что ж, мне совсем не понравилась эта книжка. Принц инкогнито идет от рассудка, что, может быть, и неплохо, весь постмодернизм (но не русский, я думаю) построен от ума. Но здесь рассудка как раз и не хватает для того, чтобы игра состоялась. Я не хочу сказать, что он глупый, нет, он даже местами лучше написан, чем первый роман. Но это совершенно искусственная конструкция, как папье-маше, видно даже, как автор рвал на куски бумажки, бросал их в клей, прикреплял одну к другой, потом кисточкой красил. И вот он думает, что она поедет, дует на нее, а она шлепается со стола и не движется. У нас вся литература такая, но тут, как говорит наш приятель Быков, “наглядно было”. Рассудок прячется в небрежность, это самый важный прием, например, для Бурлюка, самого рассудочного русского автора, на самом деле, а у нас добродетелью становится гладко склеенный ноготь.
Поэтому, я думаю, что, собрав, в целом неплохую прессу (против высказался, кажется, лишь Александров да Cultdigger) роман не стал событием: у нас нет критики и нет читателя, вот 10 лет назад они еще, кажется, были, а сейчас нет. Чтение — это b2b в 80% случаев сегодня. Он опоздал. Вот. А в ностальгических чувствах всегда отпадает ловкость, надо быть осторожнее, видео, что ли снять.
– Виктор Пучков