Фото: vk

Саша Филиппова о натуральных шумах России, поэзии и музыке.

***

Начнем, пожалуй, с главного, иллинойз – что с группой? В прошлом году был слух, что коллектив потерял кого-то из участников, но вот-вот выйдет новый материал. Поделись новостями.

Группа достигла космической высоты, я ее больше не вижу. Если говорить внятно, иллинойза больше нет, но от него остается третья пластинка. Сводим ее, я влюблена в некоторые песни, не перестаю ими любоваться. С еще не вышедшим альбомом уже связана художественная выставка и короткометражный фильм, но самих концертов в его поддержку не будет. Наверное, если отследить хронометраж, можно будет сказать себе – так, я был на последнем концерте иллинойза.

Что ж, тогда я должен спросить тебя о причинах. Вот две твоих фразы из интервью Александру Горбачеву. Первая (о группах независимой сцены):  «Дело только в том, что иногда не хватает банальной живучести. Кому-то энергии недостает, кому-то — веры в то, что он делает». Вторая: «Единственная амбиция — чтобы все это не заканчивалось. И это не амбиция даже, а просто очень большое желание. Не киснуть, играть больше. И я надеюсь, что у ребят то же самое, потому что мы очень теплые внутри группы, и это тепло очень важно — когда тебя понимают».  Чего все-таки не хватило, «тепла» или «веры»? Может быть, не хватило среды? 

Не хватило тепла, веры и среды. Все неправы плюс  стечения обстоятельств.

Ты говоришь о третьем альбоме, последнем, который неизвестно когда выйдет, но он, в общем, уже стоит на полочке моих любимых записей. И ты знаешь, на самом деле, если подумать, таких записей, не вышедших, но уже, по мне, лучших, не так уж и мало в последнее время. Так было, допустим, с последним альбомом Психеи (вышел в 2013‑м), так обстоит дело с русскоязычным альбомом Glintshake (пока не вышел). Как ты думаешь, справедливо ли считать отсутствие удара – ударом?

Отсутствие ответа — тоже ответ.  И лучше обойтись без кредитов – пластинку еще никто не слышал, и она может показаться полным говном человеку извне, тебе в том числе.

Вас не было на знаменитом сборнике Афиша Demo, но журнал писал о вас — и комплиментарно. Можно ли иллинойз рассматривать как участников этой своеобразной и быстро сошедшей волны?

Мы никогда не получались волной, слишком закрытые ребята. Когда весь стадион пускает волну, мы проверяем, застегнута ли ширинка, или пьем колу и не знаем, куда отставить стаканчик. Я не чувствовала отношения к чему-либо вэйвовому, скорее, толчки нашего внешнего развития связаны со вполне конкретными именами. С теми, кто вовремя помог, дал микрофон и сцену. Мы просрали несколько интересных проектов, потому что слишком серьезно относились к каждому своему шагу, не могли позволить себе сделать сыро – а так нельзя, так слишком медленно. Я ненавижу равнодушие, но и не люблю этого реликтового леса серьезного отношения к своему творчеству. Думаю, мы просто не смогли сохранить равновесие между двумя этими крайностями. Как рассматривать нашу группу – как угодно. Меня просто греют хорошие слова о наших пластинках.

Есть ли шанс услышать официально изданными «Март кота» и «Я как увидела тебя…», вошедшие в ваш первый демо-альбом?

Нет. Или это будет какой-то специальный лейбл, с условной миссией дать слушателю понять, что у его любимой группы когда-то тоже был дурной вкус. Bad taste records.

***

А как ты оцениваешь поворот независимых групп к поп-музыке, например у СБПЧ или Маникюр? Кажется, именно в этой точке (отношение к популярной культуре) наметился некий водораздел для чего-то пока неопределенного, но определенно нового. И в то же время твои проекты один другого авангарднее…

Поп — это твоя спортивная форма, твой коэффициент сексуальности. Без этого нельзя, и даже полная шишига рано или поздно позволяет себе игру в поп, что уж говорить о тех, кто более предназначен для этого. Мы как-то раз приехали на репетиции совсем не туда – у нас случилась совершенно каноническая поп-песня про ночное путешествие по городу любя. Как идеальные дураки, мы назвали этот трек «Поп-музыка». Удивительно, но у названий действительно легкая походка, жизнь этой песни такова, что она нашла себе место в эфире «Нашего радио», что в принципе звучит как-то дефективно. Зато жизнерадостно!

Я не знаю, что сказать про авангард – всегда на сотню человек найдется две сотни, утверждающих обратное. Пусть так, авангард — это частота пребываний в измененном состоянии. В таком случае мы совершенно естественная команда без искусственных перегибов сознания, натуральные шумы России.

Многие группы стали петь по-русски, изменили названия с латиницы на кириллицу, и иллинойз тоже не оказался в стороне. Это связано с тем, что изменился контекст? Глупо конкурировать в изначально “не наших” формах? 

У нас и не было английского – мы использовали только вполне конкретные фонетические вещи. Ass-shaped peach­es, water­me­lan­choly, yel­low blue bus, такое. Сейчас мне вообще все равно, как петь – по-русски, по-французски, на северокорейском. Не вижу ограничений, какие пришли слова, такие нужно использовать, минимально изменяя их.

Согласишься ли ты (это и в русле разговора о поп-музыке) с утверждением, что России не присуща середина, т.е. нет качественного среднего уровня? У нас либо низко, либо очень высоко. 

Совершенно не согласна. Россия сама по себе очень средняя страна.

И как бы ты тогда охарактеризовала текущее положение дел для независимых групп в России?

Все становится формализованнее. Если ты не попадаешь в тег, не упаковываешься, ты обречен на маленькие аудитории. А в них быстро заканчивается кислород.

***

Расскажи о сайд-проектах: mir­rored lips, Рыбий день. Ясно, что здесь эксперимент, но здесь такой разброс форм: от авангардной филд-акустики до райот-геррл-эстетики. И если соотносить с иллинойзом, то: это поиск, твоя собственная широта? Или это тот же иллинойз (учитывая твои слова о том, что альбомы нужно записывать под разными именами)?

Рыбий день очень мягкий, бесплотный проект, кажется, что его до конца и не существует. Эльдар постоянно все удаляет, у меня нет ни одного релиза РД, сохраненного куда-либо. Есть ощущение, что это музыка, имеющая необходимость звучать только для участвующих в ней в данную секунду. Мне нравится эта расплывчатость, звук акварели по сырой бумаге. Mir­rored lips — это организация, где я могу играть на гитаре так, как мне нравится. Мало где можно себе это позволить, большинство групп гонится за четкостью и структурой. Тут же все идеально сошлось, плюс нам удалось собрать суперсостав, только лучшие женщины региона. Кроме этих двух, есть еще фриджазовая формация белый русский – совместные с Ксюшей импровизации, саксофон и голос.

По-моему, общей чертой всех этих сайдов является импровизация как форма изложения. Сейчас мне кажется это самым прозрачным способом уточнить себя, и наиболее жизнеспособной формой существования на сцене.

Еще немного Познера. Вот твои слова: «Она не пытается замочить слушателя истинами, не старается взять на себя грехи и страсти своего поколения и играет без этого пафосного жабо на шее, которое со временем превращается в жабу. Не став массово популярной, она  не стала некрасивой – не превратилась в форму и по-прежнему автор только себя, и это блистательная редкость. Ее хочется просто слушать живьем, иногда и дозами». Ты пишешь об Умке. Насколько это можно отнести и к тебе самой?

По-моему, я отличный фронтмен, это все, что я о себе изредка думаю.

Тогда повторю вопрос, который тебе много раз уже задавали. Условная линия Агузарова – Земфира. Можешь ли ты охарактеризовать свое положение на этой линии: ближе к Браво, ближе к Z или вообще вне этого сопоставления?

Мне больше нравится сравнение с Ларисой Черниковой. Во-первых, прекрасно звучит имя и фамилия, очень сочный союз. Во-вторых, абсолютная перерисуемость живого персонажа на мультфильм. В‑третьих, мне нравятся такие певицы – пошловатые, наивные, из регионального телевизора девяносто девятых. Лолита, Люба Успенская – классные! Я патриот Нарнии.

***

Есть ли какой-то набор авторов, которые помогут правильно понять Сашу Филиппову, ее музыку, стихи? Есть ли у тебя какие-то ориентиры? Или же ты стараешься, чтобы стихи/песни были максимально далеки от каких бы то ни было аллюзий, важно “чистое” восприятие?

Не могу ни одного назвать как целенаправленный ориентир. Как и любой нормальный человек, я складываюсь из совершенно не сочетающихся друг с другом прочитанных, прослушанных, просмотренных вещей . У меня нет концепции, я просто пытаюсь получать и дарить удовольствие.

А обериуты, ранний Заболоцкий? По-моему, это самый близкий тебе поэт… 

Нравится Введенский, в остальном все ровно.

Есть ли разница между стихом и музыкой?

В талантливом исполнении нет.  Не знаю, не задумывалась на этот счет. Стихи шершавей.

В одном из интервью ты говоришь, что сочинять лучше “по состоянию”, без деланья. В этом смысле интересно, как ты видишь жизнь стиха после произнесения/обнародования/публикации. Могут ли стихи возвращаться к тебе, влиять на тебя?

Все настоящее возвращается, и это мой самый любимый механизм.

Ты сейчас живешь в Москве? Насколько важно для тебя место? 

Я уехала в Петербург. Больше всего меня тянет северо-запад, это полностью созвучные мне места – от Карелии до Кольского полуострова.

Позволь уточнить еще кое-что о тебе. У тебя музыкальное образование или филфак (есть разные данные)? В блоге Александра Горбачева есть упоминание о поэтической премии, других подтверждений не нашел, это так?

Я выросла на проспекте Тракторостроителей и окончила Чебоксарский кооперативный институт. К филфаку имею одноразовое отношение – в 19 лет написала за деньги диплом на тему сказок в творчестве Людмилы Петрушевской. Из неземных сфер – художественная школа, занималась 3 года на вечерних уроках в консерватории, проучилась в школе хорошего текста Татьяны Толстой. В остальном я чиста. Премии — не мой формат разговора!

Я с удовольствием читал твои эстетские “сочинения” (как они названы в одном месте) о музыке в городе НН, я преданный фанат твоей поэзии в ЖЖ. У тебя есть литературные амбиции (написать, опубликовать, издать и т.д.)? Или все это часть неразделимой творческой работы?

Нет, никаких амбиций нет. Они как-то связаны с напряжением в мышцах, и это сразу чувствуется в тексте, эта старательность его исполнения.

С музыкой в городе НН все получилось само собой, ну и почему бы и нет. Я внезапно нахожу себя на самых безумных концертах месяца, и это мало с чем сравнимое ощущение – сидеть единственным трезво смотрящим на мир человеком на концерте Ларисы Рубальской. Можно создавать инструкции, как получать удовольствие от слияния со странным пространством, это целое искусство.

Я не задаю себе вопросов, для чего сажусь писать, не гоню себя в сторону романа, повести о настоящем человеке или сборника стихов на сорокалетие. Это все искусственные показатели эффективности, у них нет ничего общего с настоящим резонированием.

Самое главное качество твоей поэзии – отсутствие трагических антитез, неразрешимого выбора. Ты ищешь соположение в каждой части: языках, созвучиях, ритмах.  Поэтому, кажется, не правы те, кто видит в твоих песнях/стихах расщепление. Здесь ровно обратное: собирание уже разобранного. 

Я не могу до конца прочувствовать выражение «трагическая антитеза», мне кажется, это женщина вечером дома пытается убить скуку и не может решить, на какой сайт зайти – доставка пиццы или суши. Я ничего нигде не ищу, я просто пишу, и как уже это получается, таким и остается. У меня нет ни армии поклонников, ни тысячной аудитории, это полная свобода действий.

Ты говоришь о свободе действий, свободе созвучий, у тебя вольное обхождение со строфами, ритмом в стихах, для тебя нет разницы, как, каким образом и т.д. Это все похоже на предельную максиму, вполне, романтическую, и в то же время довольно искреннюю. И все-таки можно ли говорить об абсолютной свободе? Творчество априори для тебя свободно максимально, или все-таки есть ограничения какие-то, моральные, эстетические и т.д.?

У меня есть психзащита от неудачных тем в творчестве.