Писа­тель Чижов похож на всех сво­их пер­со­на­жей сра­зу. И одно­вре­мен­но от каж­до­го из них очень далек. Так­же и его лите­ра­ту­ра —  близ­ка и на рас­сто­я­нии. Думаю, что весь его сек­рет в этой одно­мо­мент­но­сти сти­ля, точ­но­сти, рас­суд­ка и игры. Писа­тель Чижов — это улыб­ка, со все­ми кон­но­та­ци­я­ми, звон­ка­ми, аллю­зи­я­ми, кото­рые несет в себе это слово.

* * *

Восток у Вас — это огром­ная, неве­до­мая и губя­щая сила. Почему?

Восток, как ска­зал бы какой-нибудь совре­мен­ный фило­соф, это «иное Запа­да», то есть его  про­ти­во­по­лож­ность и одно­вре­мен­но про­стран­ство, куда запад­ный чело­век про­еци­ру­ет свои стра­хи, вытес­нен­ные и скры­тые жела­ния, фан­та­зии и про­чее. Коштыр­ба­стан из Пере­во­да с под­строч­ни­ка – стра­на, где нет невоз­мож­но­го. Но за чудес­ное испол­не­ние жела­ний, есте­ствен­но, при­хо­дит­ся пла­тить. Осо­бен­но если оно свя­за­но с дей­стви­ем непред­ска­зу­е­мой и непо­сти­жи­мой силы. Путе­ше­ствие на восток – сюжет, име­ю­щий бога­тую исто­рию в лите­ра­ту­ре – и озна­ча­ет при­ня­тие ино­го, погру­же­ние в иное и отда­чу себя во власть этой силы. Поче­му она непре­мен­но ока­зы­ва­ет­ся губя­щей? Веро­ят­но, пото­му, что пути чело­ве­ка и про­ро­ка, не важ­но, под­лин­но­го или мни­мо­го, про­ти­во­по­лож­ны, а если они пере­се­ка­ют­ся, чело­век в этом столк­но­ве­нии обречен.

Поче­му ваши геро­и­ни пред­по­чи­та­ют восточ­ных мужчин?

Насколь­ко я пом­ню, это вер­но толь­ко в отно­ше­нии геро­и­ни Пер­со­на­жа без роли. Поче­му? Ну, ско­рее все­го, пото­му, что чело­век ино­го мира – а восток или Кав­каз в Пер­со­на­же без роли это совер­шен­но дру­гой мир – не под­чи­нен зако­нам здеш­не­го и союз с ним обе­ща­ет воз­мож­ность под­нять­ся над эти­ми зако­на­ми. А Оль­га из Пер­со­на­жа как раз из тех, кто стре­мит­ся к такой сво­бо­де, кого общие для всех зако­ны явно стесняют.

Ваши герои, кажет­ся, застря­ли в про­шлом — и един­ствен­ной свя­зью с насто­я­щим для них ста­но­вит­ся жен­щи­на. Рефлек­сия по отно­ше­нию к жен­щине — это и есть един­ствен­но воз­мож­ное насто­я­щее или нет?

Это вер­ное наблю­де­ние: жен­щи­ны, мне кажет­ся, дей­стви­тель­но боль­ше при­вя­за­ны к насто­я­ще­му, чем муж­чи­ны, кото­рые часто зацик­ле­ны на сво­их целях, а цель – это мост из про­шло­го в буду­щее, про­ле­га­ю­щий над насто­я­щим. Но, конеч­но, не одна жен­щи­на свя­зы­ва­ет муж­чи­ну с совре­мен­но­стью, к это­му при­во­дит любая актив­ная дея­тель­ность, вот толь­ко сре­ди моих глав­ных геро­ев есть писа­тель, поэт, пере­вод­чик, про­да­вец комис­си­он­ки, а дея­те­лей что-то мало­ва­то. Веро­ят­но, при­чи­на в том, что они, как и я сам, преж­де все­го наблю­да­те­ли, созер­ца­те­ли, а не дея­те­ли. И они не столь­ко застря­ли в про­шлом, как вы гово­ри­те, сколь­ко стре­мят­ся осво­бо­дить­ся от вре­ме­ни, во вся­ком слу­чае, это так для Стру­ны и режис­се­ра Завраж­но­го из Пер­со­на­жа без роли, пла­ни­ру­ю­ще­го с помо­щью сво­ей поста­нов­ки Мак­бе­та насто­я­щее маги­че­ское  вос­ста­ние про­тив совре­мен­но­го мира. При­чем осво­бо­дить­ся от вре­ме­ни они меч­та­ют в двух смыс­лах: преж­де все­го от совре­мен­но­сти как сум­мы обще­обя­за­тель­ных тем, неиз­беж­ной для всех и каж­до­го повест­ки дня, и, во-вто­рых, от вре­ме­ни как физи­че­ской реаль­но­сти, сна­ча­ла ста­ря­щей, а затем истреб­ля­ю­щей все живое. В пер­вом романе Тем­ное про­шлое чело­ве­ка буду­ще­го отно­ше­ния героя со вре­ме­нем слож­нее: он, наобо­рот, избав­ля­ет­ся от про­шло­го, про­да­вая ста­рую квар­ти­ру, под­ме­няя под­лин­ные исто­рии сво­их пред­ков чужи­ми, и это избав­ле­ние откры­ва­ет его для буду­ще­го, поз­во­ля­ет обре­сти везе­ние и уда­чу, то пред­чув­ствие насту­па­ю­щих собы­тий, за кото­рое его назы­ва­ют «мари­о­нет­кой грядущего».

Вы соглас­ны, что все жен­ские обра­зы у Вас — это одна и та же жен­щи­на? Кто она? Есть ли у нее прототип?

Да нет, у них, без­услов­но, есть про­то­ти­пы, и все они раз­ные. Навер­ное, у них есть что-то общее и, может быть, боль­ше, чем мне кажет­ся, но, думаю, это, ско­рее, свя­за­но с тем, как я их видел, чем с ними сами­ми. Может, дело в моих пред­по­чте­ни­ях, в том чис­ле и бес­со­зна­тель­ных, не знаю… Ведь у всех людей мож­но най­ти общее… ска­жем, мои жен­ские геро­и­ни, в отли­чии от муж­ских пер­со­на­жей, не отли­ча­ют­ся осо­бой интел­ли­гент­но­стью… Но это не так уж и важ­но. Раз­ли­чия инте­ре­су­ют меня гораз­до боль­ше, чем сход­ство. Как пишет один мой люби­мый автор: «Два пес­ча­ных пля­жа могут отли­чать­ся одной пес­чин­кой, но эта пес­чин­ка центральна».

Отку­да воз­ни­ка­ют ваши сюже­ты? Есть ли в них авто­био­гра­фи­че­ские эле­мен­ты? Не этим ли объ­яс­ня­ют­ся неко­то­рые повто­ря­ю­щи­е­ся мотивы?

Отча­сти авто­био­гра­фич­ны, то есть, свя­за­ны с отдель­ны­ми эпи­зо­да­ми моей жиз­ни, пер­вые два рома­на, тогда как замы­сел Пере­во­да с под­строч­ни­ка воз­ник неза­ви­си­мо от моих поез­док на восток, и сам я ника­ких восточ­ных поэтов нико­гда не пере­во­дил. Что до повто­ря­ю­щих­ся моти­вов, кото­рые дей­стви­тель­но есть в пер­вом и вто­ром рома­нах, то вызва­но это про­сто-напро­сто тем, что меж­ду ними про­шло столь­ко вре­ме­ни, что берясь за Пер­со­на­жа без роли, я уже начи­сто забыл Чело­ве­ка буду­ще­го, точ­нее, его сюжет­ные пери­пе­тии, кото­рым не при­да­вал осо­бо­го зна­че­ния. Да и сход­ство таких моти­вов, как, ска­жем, связь геро­и­ни с пер­со­на­жем кри­ми­наль­но­го мира, мне кажет­ся поверх­ност­ным, важ­нее то, что связь эта у Ири­ны из Тем­но­го про­шло­го и Оль­ги из Пер­со­на­жа носит совер­шен­но раз­ный харак­тер. А если уж искать дей­стви­тель­но зна­чи­мый повто­ря­ю­щий­ся мотив, то это будет столк­но­ве­ние чело­ве­ка со сверх­че­ло­ве­ком, кото­рый может высту­пать в роли чело­ве­ка буду­ще­го, мага или про­ро­ка, но в каж­дом слу­чае это либо пер­со­наж, на самом деле сумев­ший раз­дви­нуть гра­ни­цы чело­ве­че­ско­го уде­ла, загля­нуть в сверх­че­ло­ве­че­ское, либо пре­тен­ду­ю­щий на это. Тема огра­ни­чен­но­сти люд­ской уча­сти, в кото­рой чело­век мало что спо­со­бен решить сам, и воз­мож­но­стей ее пре­одо­ле­ния меня доволь­но силь­но интересует.

Что для вас важ­нее, язык или сюжет? Соглас­ны ли Вы, что роман — это про­из­ве­де­ние о языке?

Нет, совер­шен­но не согла­сен. И то и дру­гое пер­во­сте­пен­но, но и язык, и сюжет – инстру­мен­ты, с помо­щью кото­рых мы вни­ка­ем в реаль­ность нашей жиз­ни, не важ­но, мате­ри­аль­ную, сно­вид­че­скую или даже какую-нибудь вир­ту­аль­ную, вооб­ра­жа­е­мую. Есть авто­ры, для кото­рых язык важ­нее реаль­но­сти, важ­нее все­го, но это исклю­че­ния, и вол­ну­ют они нас, как пра­ви­ло, не одним толь­ко язы­ком, а чем-то еще… Я гово­рю сей­час о Пла­то­но­ве и Саше Соко­ло­ве – в луч­ших вещах обо­их за сколь угод­но изощ­рен­ным язы­ком сто­ит экзи­стен­ци­аль­ная глу­би­на, нахо­дя­щая в нас отклик. Но у того же Пла­то­но­ва есть вещи, напи­сан­ные тем же немыс­ли­мым язы­ком – он, кажет­ся, выхо­дил у него сам собой — остав­ля­ю­щие чита­те­ля рав­но­душ­ным, пото­му что за ним ниче­го боль­ше нет. Или Пали­санд­рия Соко­ло­ва, мно­гое у Лес­ко­ва, или, ска­жем, такие изыс­кан­ные в плане язы­ка писа­те­ли, как Рас­пу­тин с Аста­фье­вым – у всех этих бле­стя­щих сти­ли­стов есть вещи более цеп­ля­ю­щие и менее, и зави­сит это совсем не от язы­ка. Одно­го язы­ка мало. Так же как мало одно­го сюже­та. Глав­ное, как глу­бо­ко этот язык и этот сюжет суме­ли проникнуть.

Что такое, по-ваше­му, стиль? 

Стиль воз­ни­ка­ет из столк­но­ве­ния язы­ка с реаль­но­стью, из вни­ка­ния, вчув­ство­ва­ния в нее. Если же столк­но­ве­ния не про­ис­хо­дит, и язык толь­ко сколь­зит по поверх­но­сти, воз­ни­ка­ет лишь глад­ко­пись, кото­рая может выра­жать­ся и в самых изощ­рен­ных язы­ко­вых играх – это может быть любо­пыт­но, но, как пра­ви­ло, име­ет огра­ни­чен­ный инте­рес. По край­ней мере, для меня. Стиль – это чело­век, ска­зал Бюф­фон, то есть инди­ви­ду­аль­ность, кото­рая, в свою оче­редь, воз­ни­ка­ет из вза­и­мо­дей­ствия с окру­же­ни­ем, с реальностью.

Вы по-преж­не­му пише­те от руки?

Да, пред­ставь­те себе, и пишу, и пере­пи­сы­ваю. Тер­петь не могу, когда во вре­мя рабо­ты при­хо­дит­ся отвле­кать­ся на исправ­ле­ние опе­ча­ток, кото­рые неиз­беж­ны, когда сту­чишь по кла­ви­а­ту­ре. Так что и в этом я застрял в про­шлом, как, по-Ваше­му, мои пер­со­на­жи. А все мои кни­ги, мож­но ска­зать, в бук­валь­ном смыс­ле руч­ная рабо­та. А как еще, кро­ме как делая свою жизнь сво­и­ми рука­ми и отка­зы­ва­ясь от рыноч­но­го фаст­фу­да, можем мы реа­ли­зо­вать зало­жен­ный в ней шанс на непо­вто­ри­мость? Ну, а то, что широ­кие мас­сы пред­по­чи­та­ют фаст­фуд – с этим я ниче­го не могу поделать…

Насколь­ко для Вас важен чита­тель? Насколь­ко Вы чув­ству­е­те зави­си­мость от его вос­при­я­тия? Не этим ли про­дик­то­ва­но отчет­ли­вое аван­тюр­ное начало?

Преж­де все­го, для меня важен тот чита­тель моих тек­стов, кото­рым явля­юсь я сам, а уж потом неве­до­мый мне гипо­те­ти­че­ский чита­тель, кото­рый то ли будет, то ли нет. Я бы не хотел застав­лять его ску­чать пото­му, что и сам не люб­лю кни­ги, читая кото­рые, при­хо­дит­ся бороть­ся со ску­кой. Хотя зани­ма­тель­ность может быть раз­ной, и неожи­дан­ный по мыс­ли фило­соф­ский трак­тат может быть увле­ка­тель­ней плос­ко­го детек­ти­ва. Аван­тюр­ное нача­ло моих исто­рий воз­ни­ка­ет, навер­ное, из инте­ре­са к ост­рым ситу­а­ци­ям, про­яв­ля­ю­щим харак­те­ры и обна­жа­ю­щим кор­ни вещей. Ведь бес­сю­жет­ность жиз­ни, о кото­рой обыч­но гово­рят люби­те­ли бес­сю­жет­ной про­зы, суще­ству­ет толь­ко на поверх­но­сти, в глу­бине наша жизнь еще как сюжет­на. Даже сны наши сюжет­ны и захва­ты­ва­ю­щи – попро­буй, высво­бо­дись из сна! Как бы абсурд­ны, запу­та­ны или отры­воч­ны эти сюже­ты порой ни каза­лись – они-то порой и быва­ют самы­ми интересными.

Поче­му Ваши герои не дру­жат, а свя­зы­ва­ют­ся меха­низ­мом случая?

Да я бы не ска­зал… Мне кажет­ся, что тема друж­бы игра­ет важ­ную роль и в Чело­ве­ке буду­ще­го, и в Пере­во­де. В пер­вом романе даже жен­щи­на, при­над­ле­жав­шая обо­им глав­ным геро­ям, не ста­но­вит­ся пре­пят­стви­ем для их друж­бы, как это обыч­но слу­ча­ет­ся. Друж­ба – очень слож­ная и хруп­кая вещь, более слож­ная, мне кажет­ся, чем любовь, с ней все гораз­до менее понятно…

Вы вери­те во вдохновение?

Я без него и стра­ни­цы не могу напи­сать. К сожа­ле­нию, пото­му что оно дале­ко не все­гда меня дожи­да­ет­ся. Но по обя­зан­но­сти или даже про­сто из жела­ния закон­чить нача­тое ниче­го не выхо­дит, не воз­ни­ка­ет ниче­го, кро­ме отвра­ще­ния к тому, чем занят. Поиск вдох­но­ве­ния – одна из клю­че­вых тем Пере­во­да с под­строч­ни­ка.

Кто из писа­те­лей Вам нра­вит­ся? Инте­ре­су­ет? Есть ли те, за чьим твор­че­ством Вы следите?

Очень нра­вил­ся недав­но умер­ший Вла­ди­мир Мака­нин. Кажет­ся, един­ствен­ный у нас писа­тель, соче­тав­ший пара­док­саль­ные фило­соф­ские мета­фо­ры со вку­сом к дей­стви­тель­но­сти и бле­стя­щим жест­ким пись­мом, без кото­рых мета­фо­ры оста­ют­ся повис­ши­ми в воз­ду­хе баналь­ны­ми абстрак­ци­я­ми. По край­ней мере, дру­гих таких я не знаю. Ино­гда с удо­воль­стви­ем читаю Сер­гея Носо­ва, само­го ост­ро­ум­но­го петер­бурж­ца, но, кажет­ся, не все­гда у него кон­цы с кон­ца­ми схо­дят­ся… Силь­ней­шее впе­чат­ле­ние про­из­ве­ли Елты­ше­вы Рома­на Сен­чи­на, после них я все­гда теперь читаю его рас­ска­зы, если попа­да­ют­ся в пери­о­ди­ке. Захва­ты­ва­ю­ще инте­ре­сен Денис Осо­кин, созда­тель, при совсем неболь­шом объ­е­ме издан­но­го, заво­ра­жи­ва­ю­щих, непо­вто­ри­мых, бес­ко­неч­но раз­но­об­раз­ных миров. Тео­ре­ти­че­ски инте­рес­но, что еще выки­нет наш вели­кий и ужас­ный Соро­кин, но как-то все мень­ше. По прав­де гово­ря, ниче­го, кро­ме само­по­вто­ров от него дав­но не ждешь, хотя когда-то это было, конеч­но, очень яркое явле­ние. Вот вам еще один писа­тель, суще­ству­ю­щий в язы­ке и ради язы­ка, но не могу ска­зать, что­бы это насквозь паро­дий­ное суще­ство­ва­ние мне было так уж интересно.

Герой Вашей пове­сти «Бес­ко­неч­ный празд­ник», ока­зав­шись в кафе, где соби­ра­ют­ся глу­хо­не­мые, зави­ду­ет им, так как они не могут слы­шать зву­ча­щей там поп­со­вой музы­ки. А какую музы­ку слу­ша­е­те Вы?

В сту­ден­че­ские годы мно­го слу­шал клас­си­ки, ходил, хотя и не регу­ляр­но, в Кон­сер­ва­то­рию, поз­же пере­жил увле­че­ние опе­рой, нашед­шее отра­же­ние в пер­вом романе Тем­ное про­шлое чело­ве­ка буду­ще­го. Лет с 25 начал осо­знан­но вни­кать в джаз, и до сих пор он оста­ет­ся для меня глав­ным музы­каль­ным сопро­вож­де­ни­ем жиз­ни. Когда-то увле­кал­ся Аква­ри­умом, по-преж­не­му с радо­стью хожу на их кон­цер­ты, когда они при­ез­жа­ют в Зеле­но­град. Люб­лю Богу­шев­скую и груп­пу Веж­ли­вый отказ, был зна­ком даже с их лиде­ром Ромой Сус­ло­вым.

Како­во Ваше отно­ше­ние к тому, что книг не достать? 

Сквер­ное отно­ше­ние, каким еще оно может быть? Ино­гда диву даешь­ся, какая дре­бе­день про­да­ет­ся в мага­зи­нах, а мои кни­ги исче­за­ют, не най­дя ни чита­те­ля, ни пони­ма­ю­щей кри­ти­ки… Хва­леб­ной, осо­бен­но в отно­ше­нии послед­не­го рома­на, было доста­точ­но, а вот с пони­ма­ни­ем, хотя бы с попыт­ка­ми в этом направ­ле­нии, дело обсто­ит зна­чи­тель­но хуже. Веро­ят­но, беда моих книг в том, что для них нет под­хо­дя­щей руб­ри­ки, в кото­рой чита­тель зара­нее знал бы, что ему ждать. Так, пер­вые два рома­на, в общем, детек­ти­вы – но явно не для люби­те­лей обыч­ных детек­ти­вов. А тре­тий – Пере­вод с под­строч­ни­ка — по жан­ру роман-путе­ше­ствие, но  слиш­ком мно­го в нем поэ­зии и раз­го­во­ров о ней… В общем, я мог бы ска­зать сло­ва­ми мое­го люби­мо­го австрий­ца Пете­ра Ханд­ке: «По край­ней мере, мои кни­ги – для неза­ви­си­мых людей». А мно­го ли у нас неза­ви­си­мых людей в эпо­ху соц­се­тей, рав­ня­ю­щих всех на один манер, как ника­ко­му теле­ви­де­нью и не сни­лось? Застав­ля­ю­щих всех обсуж­дать одно и то же, спо­рить об одном и том же… И эта бес­пре­рыв­ная потреб­ность в обще­нии… где уж тут вни­кать в кни­ги, смысл кото­рых неоче­ви­ден, лежит вне навя­зан­ной повест­ки дня и не сво­дит­ся к одной толь­ко рас­ска­зан­ной истории?

–бесе­до­вал Вик­тор Пучков