Меня очень тро­нул это текст. Не могу им не поде­лить­ся. Спа­си­бо пар­ням из Anfield Voice, что перевели. 

23 сен­тяб­ря ФИФА назва­ла Юрге­на Клоп­па тре­не­ром года. Еще рань­ше, чем он был им при­знан, этот мужик с бров­ки, как он сам себя атте­сто­вал, стал насто­я­щим ска­зоч­ни­ком, так полу­чи­лось. Ниже его ста­тья для Player’s Tribune, в кото­рой босс рас­ска­зы­ва­ет о пути, прав­де и мечте. Это вели­кий текст. Без дураков.

* * *

Я хочу начать с немно­го постыд­ной исто­рии, пото­му что ино­гда мне страш­но, что мир вокруг смот­рит на фут­бо­ли­стов и тре­не­ров, буд­то мы боги или что-то в этом духе. Как хри­сти­а­нин, я верю толь­ко в одно­го Бога и могу заве­рить вас, что Бог с фут­бо­лом не свя­зан никак. Прав­да в том, что мы все оши­ба­ем­ся, посто­ян­но. И когда я был моло­дым тре­не­ром, я допус­кал мно­го ошибок.

Это одна из таких историй.

Вер­нём­ся в 2011 год. Моя «Борус­сия» игра­ла про­тив мюн­хен­ской «Бава­рии», это был важ­ней­ший матч в лиге. Мы не выиг­ры­ва­ли в Мюн­хене 20 лет или око­ло того. Меня все­гда вдох­нов­ля­ли филь­мы, поэто­му, когда мне нуж­но моти­ви­ро­вать пар­ней, я все­гда думаю о Рок­ки Баль­боа. Мне кажет­ся, нуж­но пока­зы­вать первую, вто­рую, тре­тью и чет­вер­тую часть «Рок­ки» в шко­лах по все­му миру, где-то на уровне с изу­че­ни­ем алфа­ви­та. Если ты посмот­рел эти филь­мы и не хочешь взо­брать­ся на самую вер­ши­ну мира, с тобой, кажет­ся, что-то не так.

В общем, вече­ром перед игрой про­тив «Бава­рии» я позвал всех игро­ков в отель на пред­мат­че­вое собра­ние. Ребя­та сиде­ли, свет был выклю­чен. Я решил ска­зать им прав­ду о сло­жив­шей­ся ситу­а­ции: «Когда «Дорт­мунд» в послед­ний раз побеж­дал в Мюн­хене, боль­шин­ство из вас всё ещё носи­ло пам­пер­сы». Потом я вклю­чил им несколь­ко сцен из «Рок­ки 4» на боль­шом экране. Это часть с Ива­ном Дра­го, насто­я­щая классика.

Дра­го на бего­вой дорож­ке, к нему под­клю­че­ны ком­пью­те­ры, мони­то­ры, уче­ные его иссле­ду­ют. Помни­те? Я ска­зал пар­ням: «Види­те? «Бава­рия» — это Иван Дра­го. Луч­шие из луч­ших! Луч­шие тех­но­ло­гии! Луч­шие маши­ны! Он неудержим!».

Потом вы види­те, как Рок­ки тре­ни­ру­ет­ся в Сиби­ри в сво­ей малень­кой избуш­ке. Он рубит сос­ны и тащит их по сне­гу, взбе­га­ет на горы, про­сто схо­дит с ума.

И я ска­зал пар­ням: «Смот­ри­те! Это мы. Мы — Рок­ки. Мы мень­ше, да. Но у нас есть страсть! У нас серд­це чем­пи­о­нов! Мы можем сде­лать невоз­мож­ное!!!». Я про­дол­жал в таком духе, и в какой-то момент посмот­рел на пар­ней, что­бы уви­деть их реак­цию. Я ожи­дал, что они будут едва сидеть в крес­лах, рвать­ся на поле уже сей­час, пой­ти взбе­жать на гору в Сиби­ри, все что угодно.

Но все про­сто сидят, смот­рят на меня пусты­ми гла­за­ми. Абсо­лют­но пусты­ми. Если бы это был фильм, в эту сце­ну бы нало­жи­ли звук сверчков.

Они смот­ре­ли на меня, и в гла­зах чита­лось: «О чем, черт возь­ми, гово­рит этот сума­сшед­ший мужик?».

И тогда я понял, что «Рок­ки 4» вышел где-то в 80‑х годах, а когда роди­лись мои игроки?

Нако­нец, я ска­зал: «Секун­ду, ребя­та. Пожа­луй­ста, под­ни­ми­те руку те, кто зна­ет, кто такой Рок­ки Баль­боа».

Под­ня­ли руку два чело­ве­ка — Себастьян Кель и Пат­рик Ово­мой­е­ла. Осталь­ные: «Не, босс, извините».

Вся моя речь насмар­ку! Это самый важ­ный матч сезо­на. Может, самый важ­ный в жиз­ни для неко­то­рых из этих ребят. И тре­нер послед­ние 10 минут рас­пи­на­ет­ся и кри­чит о каких-то совет­ских тех­но­ло­ги­ях и Сиби­ри! Ха-ха-ха! Раз­ве мож­но в такое пове­рить? Мне при­шлось начать всю речь с начала.

Такая жизнь, такие вещи в ней слу­ча­ют­ся. Ино­гда нам при­хо­дит­ся немно­го опо­зо­рить­ся. Ты дума­ешь, что про­из­но­сишь вели­чай­шую речь в исто­рии фут­бо­ла, а на самом деле несешь пол­ную чушь. Но сле­ду­ю­щим утром мы про­сы­па­ем­ся и сно­ва дела­ем свое дело.

Зна­е­те, что самое стран­ное в этой истории?

Я, чест­ное сло­во, не могу вспом­нить без под­сказ­ки, выиг­ра­ли мы тот матч или про­иг­ра­ли. Кажет­ся, я тол­кал эту речь в 2011 перед нашей побе­дой 3–1, и тогда исто­рия была бы намно­го кра­си­вее, но я не уве­рен на 100%, что это так.

Имен­но это люди не все­гда пони­ма­ют в фут­бо­ле: ты забы­ва­ешь резуль­та­ты, они пере­ме­ши­ва­ют­ся в голо­ве. Но эти ребя­та, это вре­мя в моей жиз­ни, все эти малень­кие, но такие важ­ные исто­рии… Я нико­гда их не забуду.

Мне выпа­ла честь полу­чать награ­ду луч­ше­му тре­не­ру по вер­сии ФИФА про­шлым вече­ром, но мне совсем не нра­вит­ся сто­ять на сцене с тро­фе­ем одно­му. Все, чего я добил­ся в фут­бо­ле, ста­ло воз­мож­ным толь­ко бла­го­да­ря тем, кто меня окру­жал. Не толь­ко игро­кам, но и моей семье, моим сыно­вьям, всем тем, кто был со мной с само­го нача­ла, когда я был самым сред­ним чело­ве­ком, кото­ро­го толь­ко мож­но представить.

Чест­но гово­ря, если бы 20-лет­не­му мне явил­ся при­зрак буду­ще­го и ска­зал, что про­изой­дёт в моей жиз­ни, я бы не пове­рил ему ни на секун­ду. Если бы сам Май­кл Джей Фокс при­ле­тел из буду­ще­го на сво­ей лета­ю­щей дос­ке и рас­ска­зал, что слу­чит­ся, я бы ска­зал, что такое про­сто невозможно.

В мои 20 лет про­изо­шел момент, кото­рый навсе­гда пол­но­стью изме­нил мою жизнь. Я сам был всё ещё ребен­ком, но толь­ко что стал отцом. Вре­мя было для это­го не луч­шее, ска­жем чест­но: я играл в люби­тель­ской лиге и учил­ся в уни­вер­си­те­те. Что­бы пла­тить за обу­че­ние, я рабо­тал на скла­де, где хра­ни­лись филь­мы для кино­те­ат­ров. И для моло­дых чита­те­лей: речь не о DVD-дис­ках. Это был конец 80‑х годов, все по-преж­не­му было на плен­ке. Гру­зо­ви­ки при­ез­жа­ли каж­дое утро в 6 часов, заби­ра­ли новые филь­мы, и нам при­хо­ди­лось загру­жать и раз­гру­жать эти огром­ные кузо­ва. Боби­ны с плен­кой были доста­точ­но тяже­лы­ми, чест­ное сло­во. Мы моли­лись, что­бы сего­дня не пока­зы­ва­ли ника­ких длин­ных филь­мов, кото­рые были запи­са­ны на четы­рех боби­нах, как «Бен-Гур» или что-то в этом духе.

Я спал по четы­ре часа в день, ехал на склад с утра, потом на уче­бу днем, тре­ни­ро­вал­ся с коман­дой вече­ра­ми, а потом воз­вра­щал­ся домой и пытал­ся про­ве­сти хоть немно­го вре­ме­ни с сыном. Было тяже­ло, но это вре­мя научи­ло меня кое-чему о насто­я­щей жизни.

Мне рано при­шлось стать очень серьёз­ным чело­ве­ком. Мои дру­зья по ста­рой памя­ти зва­ли меня в пабы вече­ра­ми, и каж­дая клет­ка мое­го орга­низ­ма гово­ри­ла: «Да! Да! Согла­шай­ся, пой­дем!». Но, конеч­но, я не мог пой­ти ни в какой паб, пото­му что жил не толь­ко для себя. Малы­шам напле­вать, насколь­ко ты устал, как силь­но хочешь спать и как дав­но ты не спал до обе­да. Когда ты забо­тишь­ся о буду­щем малень­ко­го чело­ве­ка, кото­ро­го при­вел в мир имен­но ты, вот это насто­я­щая забо­та. Вот это насто­я­щая про­бле­ма. Ничто из того, что слу­ча­ет­ся на фут­боль­ном поле, не может срав­нить­ся с этим.

Люди ино­гда спра­ши­ва­ют, поче­му я все­гда улы­ба­юсь. Ино­гда даже после про­иг­ран­ных мат­чей я даю интер­вью с улыб­кой на лице. Мой ответ: пото­му что когда родил­ся мой сын, я осо­знал, что фут­бол далек от дела жиз­ни и смер­ти. Мы не спа­са­ем жиз­ни. Фут­бол не дол­жен рас­про­стра­нять нена­висть и злость ни в каком виде. Фут­бол дол­жен быть вдох­но­ве­ни­ем, надеж­дой и радо­стью, осо­бен­но для детей.

Я видел, как малень­кий круг­лый мяч изме­нил судь­бы столь­ких моих игро­ков. Соб­ствен­ные доро­ги к успе­ху таких ребят, как Мо Салах, Садио Мане, Робер­то Фир­ми­но и мно­же­ства дру­гих про­сто неве­ро­ят­ные. Слож­но­сти, с кото­ры­ми я столк­нул­ся по моло­до­сти в Гер­ма­нии, — про­сто ничто в срав­не­нии с тем, что пере­жи­ли они. Они мог­ли сдать­ся столь­ко десят­ков и сотен раз, но они отка­за­лись сло­жить ору­жие. Они не боги, они про­сто не бро­си­ли свою мечту.

Думаю, 98% успе­ха в фут­бо­ле — это научить­ся справ­лять­ся с неуда­ча­ми и уметь улы­бать­ся и полу­чать удо­воль­ствие от игры на сле­ду­ю­щий день после поражения.

Я учил­ся на ошиб­ках с само­го нача­ла. Нико­гда не забу­ду первую из них. 2001 год, я толь­ко что полу­чил рабо­ту в «Майн­це», где играл послед­ние 10 лет. Про­бле­ма была в том, что все ребя­та все еще были мои­ми дру­зья­ми. И вдруг за ночь я стал их бос­сом. Но они по-преж­не­му назы­ва­ли меня: «Клоп­по».

Когда я выби­рал состав на пер­вый матч, я решил, что будет пра­виль­ным подой­ти к каж­до­му и ска­зать ему лич­но, в осно­ве он или нет. Что ж, план был отвра­ти­тель­ным, пото­му что мы жили в ком­на­тах по двое. Пред­ставь­те себе, я при­хо­жу в первую ком­на­ту, встаю меж­ду дву­мя пар­ня­ми, кото­рые сидят на сво­их кро­ва­тях, пово­ра­чи­ва­юсь к одно­му и гово­рю: «Ты зав­тра в стар­те». А потом пово­ра­чи­ва­юсь к дру­го­му и гово­рю: «Изви­ни, ты нач­нешь на ска­мей­ке запасных».

Я осо­знал, насколь­ко глу­пым был мой план, когда вто­рой игрок посмот­рел мне пря­мо в гла­за и спро­сил: «Но, Клоп­по… Поче­му?». Чаще все­го, нет ника­ко­го отве­та на такой вопрос. Един­ствен­ный уни­вер­саль­ный ответ — на поле могут вый­ти толь­ко 11 игроков.

К сожа­ле­нию, мне при­шлось про­де­лать это еще восемь раз: 18 игро­ков, по двое в девя­ти ком­на­тах. Два пар­ня, один в стар­те, дру­гой нет. Каж­дый раз: «Но, Клоп­по… Почему?».

Ха-ха! Это было пыт­кой! Самый пер­вый раз, когда я по-насто­я­ще­му насту­пил в дерь­мо в каче­стве тре­не­ра. Что поде­ла­ешь? Берешь сал­фет­ку, выти­ра­ешь подош­ву и ста­ра­ешь­ся смот­реть под ноги в сле­ду­ю­щий раз. Но их было ещё очень много.

Если всё ещё не вери­те мне, про­сто поду­май­те: даже мой самый вели­кий успех в каче­стве тре­не­ра родил­ся из насто­я­щей катастрофы.

Про­иг­рать «Бар­се­лоне» 3–0 на «Камп Ноу» в полу­фи­на­ле Лиги Чем­пи­о­нов — это худ­ший резуль­тат, кото­рый мож­но себе пред­ста­вить. Когда мы гото­ви­лись к ответ­но­му мат­чу, я гово­рил с пар­ня­ми очень пря­мо­ли­ней­но. Ника­ко­го Рок­ки в этот раз. В основ­ном мы гово­ри­ли о так­ти­ке, но еще я ска­зал им прав­ду: «Мы игра­ем без двух луч­ших напа­да­ю­щих в мире. Весь мир гово­рит, что это невоз­мож­но. И, если чест­но, навер­ное, это невоз­мож­но. Но это вы, пар­ни. И пото­му что это вы, у нас есть шанс».

Я дей­стви­тель­но верил в это. Дело было не в том, насколь­ко мои ребя­та хоро­ши как фут­бо­ли­сты. Дело в том, какие они люди, и с чем они стал­ки­ва­лись в жиз­ни. Един­ствен­ное, что я доба­вил к ска­зан­но­му: «Если мы про­иг­ра­ем, давай­те сде­ла­ем это прекрасно».

Конеч­но, мне лег­ко гово­рить эти сло­ва. Я про­сто мужик, кото­рый орет с бров­ки. Намно­го слож­нее было фут­бо­ли­стам, пото­му что им нуж­но было это не про­сто ска­зать, а сде­лать. Но это мои пар­ни, и имен­но поэто­му, а еще из-за 54 000 чело­век на «Энфил­де», мы сде­ла­ли невозможное.

Что пре­крас­но в фут­бо­ле, так это то, что ты не можешь сде­лать ниче­го в оди­ноч­ку. Ни-че-го, поверь­те мне.

К сожа­ле­нию, самый неве­ро­ят­ный момент в исто­рии Лиги Чем­пи­о­нов… Я его не видел. Может, это хоро­шая мета­фо­ра для жиз­ни фут­боль­но­го тре­не­ра, не знаю. Но я абсо­лют­но про­пу­стил этот гени­аль­ный момент от Трен­та Алек­сандра-Арноль­да.

Я видел, как мяч ушел на угло­вой. Я видел, как Трент пошел его пода­вать. Видел, как Шаки­ри шел за ним. А потом я отвер­нул­ся, пото­му что мы гото­ви­ли заме­ну. Я гово­рил со сво­им помощ­ни­ком, и…

Зна­е­те, у меня до сих пор мураш­ки по телу каж­дый раз, когда я вспо­ми­наю это… Я про­сто услы­шал шум. Нет, не так. ШУМ.

Я повер­нул­ся к газо­ну и уви­дел, как мяч зале­та­ет в воро­та. Повер­нул­ся обрат­но к ска­мей­ке, посмот­рел на Бена Вуд­бер­на, и он спро­сил у меня: «Что толь­ко что про­изо­шло?!». А я ска­зал: «Без понятия!».

«Энфилд» про­сто — ох! — про­сто сошёл с ума. Я едва слы­шал Пепа [Лийн­дер­са], а он кри­чал: «Нам всё ещё нуж­но делать заме­ну?». Ха-ха-ха! Нико­гда не забу­ду, как он это гово­рил. Это навсе­гда оста­нет­ся со мной.

Пред­став­ля­е­те? Восем­на­дцать лет в каче­стве тре­не­ра, мил­ли­о­ны часов про­смот­рен­но­го фут­бо­ла, и я про­пу­стил самую хит­рую вещь, кото­рая когда-либо про­ис­хо­ди­ла на поле. С этой ночи я пере­смот­рел гол Диво­ка, навер­ное, 500 000 раз. Но сво­и­ми гла­за­ми я видел толь­ко как мяч вле­та­ет в сетку.

Когда я вер­нул­ся к себе в ком­на­ту после мат­ча, я даже не выпил пива. Мне про­сто не хоте­лось и не было нуж­но. Я сидел с бутыл­кой воды в тишине, улы­ба­ясь. Это чув­ство, кото­рое невоз­мож­но опи­сать сло­ва­ми. Когда я вер­нул­ся домой, моя семья и дру­зья были у нас дома, все настра­и­ва­лись на боль­шую вече­рин­ку. Но я был настоль­ко измо­тан эмо­ци­о­наль­но, что про­сто пошел в спаль­ню, один. Я потра­тил все запа­сы энер­гии: тело и мозг были абсо­лют­но опустошены.

Это был луч­ший сон в моей жизни.

А луч­ший момент — когда ты про­сы­па­ешь сле­ду­ю­щим утром и пони­ма­ешь: «Это прав­да. Это дей­стви­тель­но случилось».

Для меня фут­бол — един­ствен­ная вещь, кото­рая вдох­нов­ля­ет боль­ше, чем кино. Я проснул­ся с утра, и ока­за­лось, что магия была насто­я­щей. Мы дей­стви­тель­но выру­би­ли Дра­го. Это было на самом деле.

Я думал об этом с июня, когда мы вози­ли тро­фей Лиги Чем­пи­о­нов по ули­цам Ливер­пу­ля. У меня нет слов, кото­рые могут опи­сать эмо­ции того дня. Мы еха­ли на авто­бу­се, и каж­дый раз, когда мы дума­ли, что парад уже дол­жен закон­чить­ся — про­сто не может в Ливер­пу­ле быть столь­ко людей — мы пово­ра­чи­ва­ли за угол, и парад про­дол­жал­ся. Про­сто нере­аль­но. Если бы мож­но было взять все эмо­ции, радость и любовь того дня, запа­ко­вать в баноч­ку и раз­дать всем людям, мир стал бы намно­го луч­шим местом.

Я до сих пор не ото­шел от эмо­ций того дня, они по-преж­не­му в моей голо­ве. Фут­бол дал мне все, что есть в моей жиз­ни, но я очень хочу попро­бо­вать поде­лить­ся с миром. Лег­ко гово­рить, конеч­но. Но как мне по-насто­я­ще­му что-то поменять?

За послед­ние несколь­ко лет меня очень вдох­но­ви­ло то, что Хуан Мата, Матс Хум­мельс, Меган Рапи­но и мно­гие-мно­гие дру­гие при­со­еди­ни­лись к про­ек­ту Common Goal. Если вы не зна­е­те, чем они зани­ма­ют­ся, то это дви­же­ние, в рам­ках кото­ро­го более 120 игро­ков жерт­ву­ют 1% сво­их дохо­дов в поль­зу фут­боль­ных него­су­дар­ствен­ных орга­ни­за­ций по все­му миру. Они уже помог­ли фут­боль­ным про­грам­мам в ЮАР, Зим­баб­ве, Кам­бод­же, Индии, Колум­бии, Вели­ко­бри­та­нии, Гер­ма­нии и во мно­гих дру­гих странах.

Это не какой-то меж­ду­со­бой­чик бога­тей­ших фут­бо­ли­стов мира. Весь стар­то­вый состав жен­ской сбор­ной Кана­ды по фут­бо­лу при­со­еди­нил­ся. Фут­бо­ли­сты из Япо­нии, Австра­лии, Шот­лан­дии, Кении, Пор­ту­га­лии, Ганы при­со­еди­ни­лись… Как мож­но не вдох­нов­лять­ся этим? Это имен­но то, о чем дол­жен быть футбол.

Я про­сто хочу быть частью это­го. Имен­но поэто­му я буду жерт­во­вать 1% сво­ей годо­вой зар­пла­ты в поль­зу Common Goal и наде­юсь, что мно­гие люди в фут­боль­ном мире после­ду­ют за мной.

Давай­те чест­но, ребя­та. Нам очень повез­ло. И это наша обя­зан­ность, как людей с при­ви­ле­ги­я­ми, — делить­ся с миром. С детьми по все­му миру, кото­рым про­сто нужен шанс в жиз­ни. Мы не можем забы­вать, како­во было нам, когда у нас были насто­я­щие про­бле­мы. Пузырь, в кото­ром живем мы, люди фут­бо­ла, — это не насто­я­щий мир. Изви­ни­те, но ниче­го, что про­ис­хо­дит на фут­боль­ном поле, не может быть насто­я­щей про­бле­мой. У пре­крас­ной игры долж­но быть боль­шее пред­на­зна­че­ние, чем про­сто доход и тро­феи, раз­ве нет?

Про­сто поду­май­те, чего мы все мог­ли бы добить­ся, если бы собра­лись вме­сте и пожерт­во­ва­ли 1% того, что зара­ба­ты­ва­ем, что­бы мир стал чуточ­ку луч­ше. Может, я наив­ный. Может, я сума­сшед­ший ста­рый мечтатель.

Но для кого эта игра?

Мы все чер­тов­ски хоро­шо зна­ем, что эта игра — для мечтателей.

–текст: Юрген Клопп, пере­вод: Антон Чистя­ков, фото из сети