картина: Марк Шагал

Мне очень хотелось бы говорить здесь не только о музыке. В частности, например, о литературе, моей, в общем-то, специальности. Ниже приведу краткий конспект моей диссертации.

Проблема состоит вот в чем: проза сегодня на самом деле решает вполне журналистские задачи. Например, Быков. Например, Юзефович. Например, Шаргунов или Сенчин. Например, Прилепин или Аствацатуров. И т.д. т.п. С этой точки зрения, конечно, все они заслуживают внимания. Ну потому что это лучше, чем беспомощный (пост)модернизм Шишкина (“Я списал целые куски из других писателей, потому что моя героиня думает так, а не по-другому” — цитирую почти дословно). Начиная с селфи-романов-репортажей, скажем, Прилепин пришел к апологетичной исторической прозе-обзору. Быков пришел к этому же, но с другой стороны. Свойство его прозы: мимикрия. Тоже постмодернизм своего рода, такая эволюционная его ветвь. Беда в том, что постмодернизм заканчивается журналистикой. И в этом не у всех есть силы признаться.

Зафиксируем: любой текст, включенный в процесс воспроизводства имеет журналистскую природу. Быков, косвенно, это признает — и даже декларирует (“Лучшая журналистика — всегда проза,” — говорит он с университетской кафедры моего родного вуза). А вот Прилепин — нет. Это явления разложения нарратива: они хватают текущий момент, но упускают вечность и материю языка. Производство отметает издержки.

Я не оцениваю имена. Я говорю о них как о представителях магистральной тенденции. Если журналистики нет, то нет и прозы. А ее теперь нет. Это в подкорке: для современного литпроцесса такой поворот, почему-то, признается единственным. Но это, конечно, не так. Скорее всего, ухудшение вкуса диктует условия игры: т.е. правило окупаемости инвестиций. А творчество (см. сайт Барякиной, например) признается инвестицией, которой нужно прилипнуть к целевой аудитории и заставить ее раскошелиться.

Иными словами, литература, понимаемая как индустрия, с одной стороны, и зажатая падающим интересом и средним вкусом публики, с другой, находит выход в селфи. Селфи-роман. Индустрия последовательно разрушает поиск. В то время как она должна бы стимулировать его. Не продай, а найди. Не купи, а отыщи. Не поверь, а поспорь. Это можно списать на девальвацию культуры. Можно объяснить не сложившимся рынком (на Западе рынок работает — хотя в последнее время в убыток). Можно разрушением образования. Но дело, конечно, в стриме (в данном случае я имею в виду инфотеймент, но слово, мои читатели это поймут, неслучайно). Вопрос тут вот в чем: нужно обособить культуру от денег. Не name your price, а free и только free. Конечно, проза не доставит сама себя (она вне стрима) — и тут важно: нужно отказаться от авторства. Не в бартовском, конечно, смысле, а в смысле вполне практическом, обыденном, если угодно. Но здесь мы приближаемся к отдельному большому разговору, который продолжу как-нибудь позже.

–В.П.