кар­ти­на: Марк Шагал

Мне очень хоте­лось бы гово­рить здесь не толь­ко о музы­ке. В част­но­сти, напри­мер, о лите­ра­ту­ре, моей, в общем-то, спе­ци­аль­но­сти. Ниже при­ве­ду крат­кий кон­спект моей диссертации.

Про­бле­ма состо­ит вот в чем: про­за сего­дня на самом деле реша­ет вполне жур­на­лист­ские зада­чи. Напри­мер, Быков. Напри­мер, Юзе­фо­вич. Напри­мер, Шар­гу­нов или Сен­чин. Напри­мер, При­ле­пин или Аст­ва­ца­ту­ров. И т.д. т.п. С этой точ­ки зре­ния, конеч­но, все они заслу­жи­ва­ют вни­ма­ния. Ну пото­му что это луч­ше, чем бес­по­мощ­ный (пост)модернизм Шиш­ки­на (“Я спи­сал целые кус­ки из дру­гих писа­те­лей, пото­му что моя геро­и­ня дума­ет так, а не по-дру­го­му” — цити­рую почти дослов­но). Начи­ная с сел­фи-рома­нов-репор­та­жей, ска­жем, При­ле­пин при­шел к апо­ло­ге­тич­ной исто­ри­че­ской про­зе-обзо­ру. Быков при­шел к это­му же, но с дру­гой сто­ро­ны. Свой­ство его про­зы: мимик­рия. Тоже пост­мо­дер­низм сво­е­го рода, такая эво­лю­ци­он­ная его ветвь. Беда в том, что пост­мо­дер­низм закан­чи­ва­ет­ся жур­на­ли­сти­кой. И в этом не у всех есть силы признаться.

Зафик­си­ру­ем: любой текст, вклю­чен­ный в про­цесс вос­про­из­вод­ства име­ет жур­на­лист­скую при­ро­ду. Быков, кос­вен­но, это при­зна­ет — и даже декла­ри­ру­ет (“Луч­шая жур­на­ли­сти­ка — все­гда про­за,” — гово­рит он с уни­вер­си­тет­ской кафед­ры мое­го род­но­го вуза). А вот При­ле­пин — нет. Это явле­ния раз­ло­же­ния нар­ра­ти­ва: они хва­та­ют теку­щий момент, но упус­ка­ют веч­ность и мате­рию язы­ка. Про­из­вод­ство отме­та­ет издержки.

Я не оце­ни­ваю име­на. Я гово­рю о них как о пред­ста­ви­те­лях маги­страль­ной тен­ден­ции. Если жур­на­ли­сти­ки нет, то нет и про­зы. А ее теперь нет. Это в под­кор­ке: для совре­мен­но­го лит­про­цес­са такой пово­рот, поче­му-то, при­зна­ет­ся един­ствен­ным. Но это, конеч­но, не так. Ско­рее все­го, ухуд­ше­ние вку­са дик­ту­ет усло­вия игры: т.е. пра­ви­ло оку­па­е­мо­сти инве­сти­ций. А твор­че­ство (см. сайт Баря­ки­ной, напри­мер) при­зна­ет­ся инве­сти­ци­ей, кото­рой нуж­но при­лип­нуть к целе­вой ауди­то­рии и заста­вить ее раскошелиться.

Ины­ми сло­ва­ми, лите­ра­ту­ра, пони­ма­е­мая как инду­стрия, с одной сто­ро­ны, и зажа­тая пада­ю­щим инте­ре­сом и сред­ним вку­сом пуб­ли­ки, с дру­гой, нахо­дит выход в сел­фи. Сел­фи-роман. Инду­стрия после­до­ва­тель­но раз­ру­ша­ет поиск. В то вре­мя как она долж­на бы сти­му­ли­ро­вать его. Не про­дай, а най­ди. Не купи, а оты­щи. Не поверь, а поспорь. Это мож­но спи­сать на деваль­ва­цию куль­ту­ры. Мож­но объ­яс­нить не сло­жив­шим­ся рын­ком (на Запа­де рынок рабо­та­ет — хотя в послед­нее вре­мя в убы­ток). Мож­но раз­ру­ше­ни­ем обра­зо­ва­ния. Но дело, конеч­но, в стри­ме (в дан­ном слу­чае я имею в виду инфо­тей­мент, но сло­во, мои чита­те­ли это пой­мут, неслу­чай­но). Вопрос тут вот в чем: нуж­но обосо­бить куль­ту­ру от денег. Не name your price, а free и толь­ко free. Конеч­но, про­за не доста­вит сама себя (она вне стри­ма) — и тут важ­но: нуж­но отка­зать­ся от автор­ства. Не в бар­тов­ском, конеч­но, смыс­ле, а в смыс­ле вполне прак­ти­че­ском, обы­ден­ном, если угод­но. Но здесь мы при­бли­жа­ем­ся к отдель­но­му боль­шо­му раз­го­во­ру, кото­рый про­дол­жу как-нибудь позже.

–В.П.