Есть такие бумеранги. Помню по работе мне нужно было сопровождать венгерского посла в Москве, какой-то коммерческий проект, они башляли, мы издавали книжки их современных авторов, нормальная вещь для середины нулевых. И все-таки мы провинция, — говорил он; Надаш, Эстерхази? — отвечал я. Он промолчал, парень чуть старше меня, холеный грустный прищур. То же и у нас: взмах быстрый, а голова все больше в песок. Кажется, это лучшее определение для журналистики, но не литературы. А когда ты едешь в Англию — ты отвечаешь на вопросы про Толстого и Достоевского. Как нам мало интересны современные венгры, так и мы сами не интересны никому, только валюта нашей культуры звонче — по ней и спрашивают. Повестка и дискурс — вот в этом, кажется, разница.

Вчера Ясная поляна объявляла номинантов на премию в категории “Иностранная литература”, т.е. — по-русски — объявила 27 (по факту 28) лучших переводных романов. Веселая на самом деле попытка заговорить с миром именем великого писателя. Веселая и нужная, безусловно. Отказавшиеся от литературы Варламов и Басинский, Владимир Ильич Толстой, Михаил Визель похож на итальянца, Наринская топит за Барнса. “Он ведь почти как русский”. Подтверждаю — да, почерк у него очень русский, я видел его рукописное письмо в квартире Тибора Фишера — обычные слова благодарности. На стене Федор Михайлович обнимает ребенка.

Это третья попытка, т.е. мы можем говорить о некоторой дистанционной стройности процесса: Ясная поляна сегодня если не про преодоление разницы между журналистикой, которой по факту стала наша мейнстримовая словесность, и литературой, то точно про попытку ее нивелировать. И здесь главное значение премии, мне кажется. Я не знаю, кто победит, кого выберут, кто будет номинантами по отечественной прозе, но само это движение стоит отметить.

–В.П., картина отсюда