Что же, есть неко­то­рое коли­че­ство раз­го­во­ров, кото­рые уси­ли­ва­ют­ся с года­ми, ста­но­вят­ся минор­ны­ми, что ли. 33 года. Кажет­ся, еще вче­ра все как-то начи­на­лось. а вот уже и закон­чи­лось. Т.е. еще раз: в стране почти нет поко­ле­ния 30-летних.

И вот эти раз­го­во­ры: кори­дор воз­мож­но­стей ощу­ти­мо мень­ше, копе­еч­ный сайт, веч­ный клик­бейт, натив­ка, хочет­ся как-то соско­чить, потре­би­тель­ская кор­зи­на, гра­ни­цы бед­но­сти, кото­рая все бли­же, цве­ту­щие два­дца­тые сме­ня­ют­ся горь­ким топо­том трид­ца­тых. Пара­диг­ма одна — “уж не паро­дия ли он”, суро­вый и спра­вед­ли­вы круг, Оне­ги­ну 32, Татьяне 20, в 32 Хармс оста­ет­ся без рабо­ты в Дет­ги­зе, недав­но Миша, один из геро­ев моих интер­вью, напи­сал, что хочет закрыть лей­бл и вооб­ще забить на музы­ку. Самое про­стое соот­но­сить себя с ними — и пони­мать, что мы — пузы­ри, но и Оле­ша сокру­шал­ся о том же — и ниче­го не писал. Его послед­ний роман (ему само­му тогда едва стук­ну­ло 29) назы­ва­ет­ся Зависть.

Борис Ива­нов, созда­тель Клу­ба-81, в мему­а­рах рас­ска­зы­ва­ет о двух несов­мест­ных уто­пи­ях, рож­да­ю­щих “вто­рую куль­ту­ру”. Он срав­ни­ва­ет это с Рефор­ма­ци­ей, прин­ци­пом соблю­де­ния зако­на без услов­но­стей. Рань­ше (т.е. до кон­ца 20-го века), дума­ет­ся, все упро­ща­лось поли­ти­че­ским выбо­ром, или, луч­ше ска­зать, ком­про­мис­сом — К‑81 жил дого­во­ром, напри­мер, но сей­час какие ком­про­мис­сы: мы чита­ем чисто выбри­тый роман о сожже­нии книг в кули­нар­ных обря­дах буду­ще­го, нахо­дим его уют­ным миром, сти­ли­сти­че­ски без­упреч­ным. Стиль — это мета­фо­ра обед­не­ния, почти все­гда, мне кажет­ся. От 30‑х годов оста­лись Раз­го­во­ры Липав­ско­го, но вот что остав­лю я или мы, не знаю.

–В.П., кадр из филь­ма Воз­вра­ще­ние на ули­цу Аелус М.Куркута