Ну и разбежался я. Вот они обещанные образчики. 200 с лишним штук, как есть и даже ближе.
В этом посте я попробую рассказать о менее абстрактных итогах года, не трендах, но случаях занимательных прежде всего тем, что в отведенных границах они выдают максимум. По прошлымпостам вы, вероятно, поняли уже, что интеллигентский страх встречи с самим собой поразил и меня, и — как неизбежное следствие — он проявился в невозможности порой держать рамки. Я думал отвести каждому полюбившемуся жанру по десятке альбомов на круг. Не вышло. Год — повторю — был хорош. Даже в тех жанрах, которые я, казалось, стал забывать, например, в панке. Но больше всего во вновь обретенной любви — джазе и экспериментальной музыке.
И все же, помимо интеллигентских болячек, мне хочется проявить и предельную точность. Я воображаю себя бухгалтером с годовым отчетом по прибыли, январь ведь налоговый месяц. Сдаю как есть, честно. А там и рассчитаемся.
Что ж, это пятый за год пост в этом блоге. И он итоговый. Как обычно, лучшая музыка года без запруд и отношений. Урожайный был 2020‑й, породистый. Давно такого не было.
Несмотря на количество прослушанного, все же большую часть времени я стал посвящать потоковой (не стриминговой, к стримингу мое отношение известно) и генеративной музыке, могу сказать, что Endel стал настоящим открытием для меня. Этому способствовало и пространство — я много ходил в лес, одинокие прогулки, ночные маршруты. И вообще дорога. Но и дом. Итого, отправные точки: лес, дорога, дом. Почти métro — boulot — dodo. Почти. Это был год эмбиента. А также того, что я назвал бы взрослением. Кажется, мой вкус устоялся, и я охотнее возвращаюсь, чем иду вперед, что, впрочем, может быть признаком нарастающей самоизоляции и вынужденной ограниченности контактов. Возможно. Суть в том, что в этих списках какой-то знак обо мне.
В сухом остатке я представляю вам 500 альбомов, синглов, демок, сборников. В первой части (лучшие 50) я собрал все то, что на мой взгляд, перевалит дальше и останется со мной. Во второй, по традиции, будут лучшие представители любимых мной жанров.
Я долго думал, что их всех объединяет, но так и не нашел искомого знаменателя, его нет. Тем лучше, каждый хорош сам по себе. Мои мысли о прошедшем годе читайте здесь (краткая версия итогов), а ниже — списки.
Хочется написать рождественскую сказку. Песню, с привидениями или без, может быть, с духами прошлых лет. Мне хочется запомнить этот год без злости, в нем не было безусловно великого, если не считать великими потери, но и было много того, что связано с домом, а значит с радостью и верностью. Мне кажется, что именно в это время, как никогда, я слишком сильно приблизился к себе. Близорукий, я часто вижу несуществующие вещи. Говорят, юный Леннон практиковал подобные осознанные галлюцинации, сидя перед зеркалом в доме тети Мими. Потому не верьте мне на слово сразу, но просто вообразите.
МУЗЫКА
Несмотря на обеднение, закрытие и размыкание, мы прожили великий по музыке год. Видимо, не менее великий по живописи. Пустой по литературе и театру. Пустым он получился и для этого журнала. Я потерял смысл вести разговоры, не всегда находил мотивы для письма и рассказов. Тем не менее, я не перестал слушать музыку, правда, стараясь секвестрировать любые дополнительные источники, так, я отписался от музыкальных журналистов, жанровых пабликов, популярных изданий и файловых мусорок. И все же набралось почти 2000 альбомов, которые я с разной долей успеха послушал.
Группа Primitive Radio Gods записала и выпустила новый альбом. Наивно даже предполагать, что кому-нибудь в 2020 он сильно нужен, тем более, что по своему звуку он как будто и не перевалил через 1996 год — когда из каждого раскрытого окна, начиная с лета, все слушали главный их хит Standing Outside a Broken Phone Booth with Money in My Hand. Примечательно, что к этому моменту группы уже 4 года не существовало, и их неожиданно обретенная слава, в общем, мало их трогала, как рассказывал БГ (подтверждения не нашел), участники трио (Крис О’Коннор, Люк МакОлиф и Тим Лотерио) уже не могли смотреть друг на друга.
Песня (гениальная) представляла собой нарезанные куски из БиБи Кинга и демок их группы I‑Rails под дрим-поп речитатив О’Коннора, собственно Primitive Radio Gods они стали по прихоти последнего; разбежавшись, они не чаяли собраться снова, все перевернула случайность со столь длинным для хита названием: найденные в дальнем углу гаража смиксованные обрывки их четвёртого лонгплея (позже ставшие альбомом Rocket) вокалист отправил их по всем лейблам, адреса которых знал, и к общему удивлению получил предложение на издание альбома (в Англии). Сложно понять, что им двигало, может быть, чудаковатая прихоть, а, может быть, и вера в себя, но в этот единственный раз получилось. Впервые.
1996 — обречённый год. Вынужденный остаться в тени безусловно великого 1997-го (чего стоят хотя бы Urban Hymns, The Bends, Blur и Чужая Патриция, если брать по верхам), он подарил миру скрытые шедевры, и Rocket, конечно, один из них. Наряду, скажем, с Placebo и K. Но очевидность этих шедевров, конечно, небесспорна. Я люблю 1996‑й за эти открытия. За это неочевидное небесспорное.
Итак, в 96‑м группе пришлось собраться снова, сменить имя, отыграть пару туров, чтобы к 2000-му опять разладиться, но как-то доползти до сегодняшнего дня. После Rocket они в спешке записали второй альбом, который (по разным причинам) уже никто не захотел издавать. (Поразительное сходство с историей Kula Shaker, которая тоже вдруг ожила совсем недавно, с той лишь разницей, что KS были детьми богемы, вышедшей доказывать, подобно Шону Леннону, свое право творить.) Вряд ли это возможно представить, Сизифов труд начинать играть музыку, с которой вроде бы покончено, бросать и снова начинать. Свежий релиз, кстати, именуется Final LP. Разумеется, неслучайно.
Почему я вспоминаю их сейчас? Конечно, не потому, что вышел новый альбом (хотя он хорош, правда), не потому, что произошло возвращение (а их много в этом непростом году, чего стоит хотя бы подлинный шедевр воссоединившихся Hum). Просто именно такие группы созвучны времени, которое мы переживаем. Primitive Radio Gods (и вновь оцените, пожалуйста, название) создают абсолютно необязательную, но предельно вовлекающую музыку. Сочиненная курьерами (О’Коннор на заре века работал доставщиком цветов, как и другие участники группы), она, в целом, не пропагандирует ничего, кроме нормальности. Почему-то мы вдохновляемся этой нормальностью, исполненной африканским континентом, но совершенно не находим сил признать, что эта нормальность изобретена капитализмом. PRG создали все то, что позже мы назовем тру-инди. Их тени находятся за всеми теми, кто вспыхивал эту ниву в нулевых, от Cymbals Eat Guitars с Томом Веком до более успешных Yuck и No Age. Как это часто бывает, Gods не понимали того, чем реально дышит их талант, наставников у них, в общем, не было, оттого их пистолет не всегда попадает в цель. Всю свою оборванную историю они пытались быть гитарной группой, отчаянно сопротивляясь ветру, который сносил живые инструменты на обочину.
Замечу между строк, что в России происходило примерно то же, все-таки недаром мы до 1996-го были самым свободным государством на Земле. Никто ведь не вспомнит, допустим, группу KosmoZoo и их гитарный поп сейчас, у ветра своя логика, разница давлений. Нам даже не приходилось подражать (как в нулевые), мы были частью мирового контекста. Именно поэтому наши Alien Pat. Holman подарили миру тех же Deerhunter, и никто не переубедит меня, что это не так. Мир обречен на русский сюжет. И Primitive Radio Gods, конечно, должны были родиться в России и быть где-то на орбите раннего Дельфина, который проделывал примерно тот же трюк, что и PRG в лучших своих вещах: он ставил во главу угла лупы и сэмплы. Препарируя свой собственный звук, мешая его с тысячами других, чужих, многократно повторенных звуков, они добиваются убедительности своего собственного голоса. Идея не нова, но именно так рождается время, давление (простите мне это слово) актуализирует эйсид-джаз, трип-хоп, джангл — все то, где в основе лежит звуковая петля. К слову, для кого-то слово это к концу 1996-го перестанет быть только метафорой. И как раз поэтому, мне кажется, мы забываем о легкости этого метода, но именно эта легкость и подкупает в конечном счете. Посмотрите клип на StandingOutside - никакой выдумки, небо, самолет, даже девушки почти нет. Говорят, романтика никогда не идет дальше прелюдии, потому что после наступает катастрофа. Кажется, Primitive Radio Gods разыграли эту метафору слишком буквально.
Не знаем, будет ли что-то еще, пишут они в аннотации к Final LP (в моем, как обычно, вольном переводе), возможно, выпустим еще несколько синглов, если получится, а так это все, что мы хотели сказать. Катастрофы не произошло. Обречённые на свою жизнь посреди работы, доставки, музыки и новых идей, мы лишь понимаем, что наши ожидания обманчивы. Наши границы не рушатся, а предел слишком осязаем. Игла соскакивает с желобка, петля потрескивает. Это подвиг — быть равным самому себе. Выводов не будет.
